Врач принял тяжёлые роды у своей бывшей и даже не думал, что это изменит его жизнь. Мужчина едва не потерял дар речи, увидев младенца

В тот день в родильном отделении стоял хаос. Смены сливались в одно сплошное дежурство, врачи едва успевали отдышаться. Доктор Артём Лавров, опытный акушер, только что вышел после сложной операции, когда в динамике раздалось:

— Палата шестая, срочные роды. Состояние нестабильное.

Он устало провёл рукой по лицу, натянул новый халат и поспешил в родильный блок. Обычный вызов, таких десятки. Но стоило ему войти — и мир замер.

На кровати, бледная и в слезах, лежала она.

Марина. Та самая, что семь лет была частью его жизни, та, с кем он мечтал о будущем — и та, что однажды просто исчезла, оставив лишь короткое сообщение: «Так будет лучше».

Теперь она лежала перед ним, сжимая простыню, стараясь дышать между схватками.

— Ты?.. — прошептала она, едва приподняв голову. — Артём?..

Он замер. Губы побелели, но голос остался спокойным:

— Я — твой врач. Всё будет хорошо.

Испытание судьбой

Роды были тяжёлыми. Давление скакало, показатели ребёнка падали. Артём отдавал короткие, уверенные команды, но сердце билось так, будто рвалось из груди.

Каждое её движение, каждый вскрик — словно отклик в его собственной душе. Он боролся за жизнь и матери, и ребёнка, не позволяя себе думать о том, кем она была для него раньше.

Минуты тянулись как часы. И наконец воздух прорезал первый крик новорождённого. Палата выдохнула. Артём подхватил младенца, но вдруг побледнел.

На крошечном плече ребёнка была родинка — крохотное пятнышко, в точности как у него самого. В том же месте.

Откровение

Он взглянул на Марину. Голос дрожал:

— Это… мой ребёнок?

Она закрыла глаза, слёзы скатились по вискам.

— Не хотела, чтобы ты узнал вот так… — прошептала она. — Я боялась.

— Чего? — спросил он едва слышно.

— Тебя. Твоей одержимости работой. Ты жил больницей, статьями, конференциями. Я подумала, что ребёнок разрушит всё, к чему ты шёл. Что ты выберешь медицину, а не нас.

Артём подошёл ближе. Его руки всё ещё дрожали после операции, но теперь он просто взял её ладонь.

— Ты не поняла одного, Марина, — сказал он тихо. — Вся моя жизнь — это спасать чужих. Но вы… вы — единственные, кого я хотел бы спасти для себя.

Новое начало

Ребёнок спал, уткнувшись в одеяло. В палате стояла тишина, только приборы мерно щёлкали в такт его дыханию. Артём смотрел на малыша, и в груди поднималось чувство, которое невозможно было описать словами.

Страх, боль, любовь — всё слилось в одно.

Этой ночью в родильной палате родилась не только новая жизнь. Родилась вторая попытка.

И, может быть, впервые за долгие годы Артём понял: некоторые встречи посылает судьба не для того, чтобы ранить — а чтобы напомнить, что ещё не поздно всё начать заново.